Якоря для первых фрегатов петровского флота, которые строились в 1702 г. на реках Свирь и Паша, ковались в Олонце (Лодейное Поле). В 1718 г. часть якорной кузницы из Олонца была переведена в Ладогу, а оттуда в 1724 г. в Сестрорецк.
Во время подводных археологических исследований 1971–1975 гг. на острове Хортица, помимо многих затонувших судов, пушек и ядер, нашли около 30 четырехлапых кошек и адмиралтейских якорей с надписями и клеймами, свидетельствующими, что они были изготовлены в 1722–1727 гг. Деревянные штоки якорей не сохранились, но рядом были найдены квадратные бугели.
В клеймах на двух якорях адмиралтейского типа и одном четырехлапом повторяется слово «LADOGA», свидетельствующее, что часть якорей для Днепровской флотилии изготовлялась на одной из первых русских верфей на Ладожском озере.
Железо, получаемое из олонецкой «болотной руды», ценилось в Европе наравне со знаменитым «шведским железом» и славилось гибкостью, хорошей ковкостью и чрезвычайной вязкостью. Кроме того, оно легко сваривалось: чистые поверхности двух кусков железа, нагретых до появления искр, от удара молота или сильного давления соединялись в одну массу. А это свойство немаловажно. Вот наглядный пример. Якоря для кораблей обеих Камчатских экспедиций Беринга-Чирикова (1725–1743 гг.) пришлось везти через всю Сибирь на оленях. Поскольку такая поклажа оказалась не под силу хрупким животным, у готовых к отправке якорей отбивали рога. Части якоря везли через Сибирь по отдельности и уже на берегу Тихого океана, во временных кузницах рога снова приваривали к веретену. Деревянные штоки делали, конечно, из подручных материалов на месте.
Такие сделанные из «болотного железа» якоря по прочности во много раз превосходили английские, ибо в России для выделки железа в печи клали древесный уголь, а пудлинговые печи топили дровами. В Англии же на изготовление железа в печи шел каменный уголь и кокс, содержащие серу и фосфор, которые снижали качество железа. Идущее на изготовление якорей русское двухсварочное железо по своему качеству превосходило английское трехсварочное. Под ударами молота «болотное железо» хорошо наклепывалось, и при очередном нагреве — отжиге у него легко восстанавливалась прежняя мягкость. ‘ О том, что русские якоря пользовались за границей большим спросом, можно судить по многим документам петровского времени. Вот, например, письмо русского посла в Дании Василия Долгорукова Петру I от 8 марта 1718 г.:
«…Есть здесь в магазейнах Вашего Величества якорья корабельные, которым роспись при сем вложена; также есть пушечные станки и картечь. И понеже я не имею указу того продавать, того для велю положить картечи и якорья, сколько возможно на корабль «Егудиил», и отправлю в Санкт-Петербурх, а в достальных буду ожидать Вашего Величества указу. Морские Его Величества, Датского короля комиссары торговали у меня те якорья и сказали мне, что имеют в них нужду такую, что за тем несколько кораблей в море выйтить не возмогут. В продаже я им отказал и сказал, что без указу не смею…».
В последние годы царствования Петра I на нужды флота работали десять государственных заводов: на севере страны — Олонецкий, Петровский (к нему были приписаны города Белоозеро и Каргополь, находившиеся до этого в ведении Олонецкой верфи), Ижорский, Кончезерский, Устрецкий, Повенецкий и Тырницкий; на юге — Липецкий, Козьминский и Боринский. В 1722 г. некоторые из этих заводов были проданы частным предпринимателям.
Самые тяжелые якоря для больших кораблей русского флота изготавливались тогда в Ижоре, где в 1719 г. по указу Петра были основаны Адмиралтейские заводы. Кузнечные молоты на этих заводах приводились в движение от водяных мельниц.