Но всего этого было недостаточно. И рецепт был найден: дармовой труд миллионов заключенных. Одним ударом решались сразу две задачи – и массовые репрессии, укреплявшие режим, и быстрое экономическое развитие при минимальных затратах. Труд зеков, конечно, был малоэффективным, как и всякий рабский труд, но количество переходит в качество – за счет исключительно массового характера этого дешевого труда удавалось и реки поворачивать вспять, и огромные заводы запускать, и лес валить в необходимом объеме. Система, созданная в деревне, тоже приближалась к рабской или, по крайней мере, крепостнической – крестьяне не могли выбирать себе места жительства и работы, были прикреплены, как к помещикам, к колхозам и вынуждены были трудиться почти даром – за минимум, необходимый для простого восстановления жизненных сил. Вся прибавочная стоимость (если следовать формуле Маркса) присваивалась государством.
Но так не могло продолжаться вечно, и после смерти Сталина в системе начались сбои. Новые вожди не понимали, что есть только два способа заставить людей и общество напряженно работать – либо кнут, либо пряник. Попытка же создать гибрид из двух этих инструментов не могла закончиться ничем хорошим. Начался период отмирания социалистической системы (некоторые западные специалисты настаивают, впрочем, что это название не отражает сути существовавшего в СССР общественного устройства). Если использовать терминологию, предложенную для таких систем Марксом и Энгельсом, это был скорее некий «азиатский способ производства» – короче говоря, форма госфеодализма.
Так или иначе, но на радость нумизматам и монетаристам, всем исследователям феномена денег, явился миру советский застойный, «деревянный», абсолютно неконвертируемый рубль.
Только не это – только не советскими рублями!
Этот неприличный анекдот я пересказывать не буду, но смысл его в том, что некая представительница древнейшей профессии в одном западном порту была готова на любые извращения – кроме одного: принимать к оплате валюту самой большой страны мира.
Справедливости ради сразу должен сказать: даже рубль периода застоя можно было на самом деле поменять на другие валюты. Но только не по официальному курсу – девяносто копеек за доллар. А примерно по семь рублей (и выше) за один «бакс». При таком курсе, правда, получалось, что рабочие в СССР получали в месяц долларов по пятнадцать – не больше.
Кроме того, обмен по такому курсу являлся внутри страны тяжким уголовным преступлением. За него можно было угодить в лагеря, и надолго…
Государство суровыми методами принуждения устанавливало искусственные цены, имевшие мало отношения к балансу спроса и предложения. И в этом уникальность советского эксперимента, дающего возможность более выпукло рассмотреть некоторые свойства денег.
